УНИВЕРСАЛЬНАЯ ГОДИАЛХИН

«Глаза есть, посмотри не могу – понимай нету!»
Дерсу Узала

Где бы нам не приходилось побывать, будь то нанайские села Джонки или Найхин, ульчские Булава или Калиновка, повсюду это растение называлось одним из первых. Но с этим популярным растением пришлось немало повозиться, прежде чем нам удалось точно определить его научное название.

— Годиалхин, — почтительно представила нам очередное растение старая нанайка и протянула сморщенный сухой корень. Мы впились в него глазами, лихорадочно соображая, к какому ботаническому виду растения относится это, как говорят фармацевты, сырье.

Старуха скользнула взглядом по нашим вытянувшимся физиономиям и продолжала бесстрастно попыхивать трубкой.

— А как называется все растение? Это трава или кустарник? От чего лечит? — затараторили мы.

Наш добровольный помощник — наш надежный «толмач» Гоша кивнул коротко остриженной головой и что-то прокричал старухе. Ее лицо прояснилось.

— Годиалхин — так называют все растение! — уяснив информацию, прокричал Гоша. — Оно травянистое, растет по берегам рек, там, где есть песок или галька, высотой что-то около полуметра. — Он развел руками, наглядно представив нам длину растения, на что нанайка утвердительно закивала головой.

— Цветки, — возбужденно продолжал кричать Гоша, — как бы в кучках! — (Понятно — собраны в соцветия). — Лепестки желтые, разные по этому самому, по размеру! — (Уж не из бобовых ли эта годиалхин?) — Семена — как маленький горох! — (Ну, конечно, из бобовых!)

Мы слушаем и строчим в блокнотах, видим перед собою слезящиеся глаза старой нанайки, слышим ее негромкий голос, прерываемый темпераментными возгласами старательного Гоши. Несомненно, годиалхин (так что же это такое?) — стоящее растение.

Другое село, другие врачеватели, и опять — годиалхин. Нет, они не знают, как помочь нам определить растение, в их аптечках, как назло, не оказывается образца, но растение это очень целебное.

Таинственная незнакомка продолжает преследовать нас, и даже ночью предстает перед нами в виде прекрасного растения, над которым склонился в благоговении врачеватель из Лидоги, первый поведавший нам о его удивительных свойствах.

Новое село — Дада, иной травник-врачеватель. Это еще бодрый старик нанаец с редкой бороденкой и слипшимися пепельно-седыми волосами. Он с трудом, но все же говорит по-русски, Однако когда увлекается, то машинально переходит на свой родной язык, в котором мы, как говорится, ни тпру ни ну… Спохватившись, нанаец переводит сам себя, и мы смеемся вместе с ним. Но, стоп! Что-то слышится родное — опять годиалхин. Старик сообщает то, что и другие, но затем начинает вспоминать новый рецепт, на этот раз уже из плодов неистощимой годиалхин.

О боги! Так как же оно все-таки называется? По вечерам при свете дрожащей свечи, под раздражающее пение комаров мы искали его описание в книгах», захваченных с собой, но подходящего не находится. Новый вид, не описанный в литературе? Только самонадеянный глупец способен выдвинуть такое дикое предположение.

Между тем старик сетует, что образца годиалхин у него сейчас нет, но, увидев, как погрустнели наши вдохновенные лица, замолкает. Вдруг он семенит к двери и, помахивая рукой, приглашает нас следовать за собой.

На улице, застывшей на июльском солнце, односельчане почтительно приветствуют старика, но он, не останавливаясь, озабоченно идет дальше. Спустившись к протоке, мы садимся в одну из лодок и вскоре высаживаемся на другом берегу. Старик, кажется, не замечает нашего волнения. Он зорко оглядывает прибрежную поляну, загораживаясь ладонью от солнца, удовлетворенно хмыкает и ковыляет к нескольким стройным кустистым растениям, которые издали напоминают астрагал.

— Годиалхин, — деловито говорит он и, смахнув капельки пота со лба, домовито усаживается в тени раскидистой ивы. Мы, позабыв всякое приличие, бросаемся к растениям.

Так вот она, таинственная незнакомка! Это — софора желтеющая.

О ее лекарственных свойствах упоминается в китайской народной медицине, ее использовали скрытные монгольские ламы, а недавно ее начали пристально изучать химики и фармакологи.

За что же ценят софору народ Дерсу и удэгейцы? Даже ульчи привозят ее издалека, поскольку она не растет в их краях, но и до них испокон века докатилась молва о чудесном растении.

Лекарственными считаются все части софоры — годиалхин. Цветки, отваренные в воде, прикладывают к ранам, и это хорошо останавливает кровотечение. Плоды жуют при некоторых женских заболеваниях. Но наибольшую ценность представляет корень растения. Его употребляют при всех желудочных заболеваниях и других расстройствах пищеварения, когда иные средства бессильны прекратить страдания. Для этих целей из корня приготавливают целебный отвар. Из листьев софоры делают настойку и получившееся снадобье используют для растирания при ревматических болях. Первичный химический анализ показал, что корневища софоры — годиалхин содержат вещества, резко повышающие кровяное давление.

Остается подождать окончательных результатов всестороннего изучения растения. Во всяком случае очевидно, что софора достойна самого пристального внимания. Заметим, что она не является редкостью в нашем Приамурье. Ее можно заготавливать в достаточных количествах.

Поздней осенью, когда мы давно начали занятия в институте со студентами, в нашей квартире раздался звонок. На пороге, смущенно улыбаясь, стоял знаток трав из Лидоги. Встреча была радостной. Именно он был первый из нанайских врачевателей и знатоков трав, кто рассказал нам о годиалхин. Он превосходно понял наше искреннее огорчение, что по словесному описанию трудно установить научное название растения. И вот специально для нас врачеватель разыскал и привез (Лидога — Хабаровск — не близкий путь!) целиком несколько экземпляров годиалхин. Хотя нам и удалось в процессе экспедиции «узнать» это растение, но забота врачевателя, не скроем, была приятна.

Вострикова Г.Г., Востриков Л.А. Медицина народов Дерсу. Хабаровское книжное изд., 1974, 60 с.